Святая родина моя
Литературный театр.
Посвящается Пушкину А.С.
Автор сценария Юрий Ильчук.
(В сценарии использованы инсценированные отрывки из поэм, стихи Пушкина, письма поэта к жене и друзьям. Инсценированы воспоминания и статьи )
Действующие лица
Ведущие: Они и современники Пушкина, и наши современники. Поэтому экипировка их условна: головной убор (гусарский кивер, цилиндр, шляпа, студенческая фуражка или кепка), шаль, кружевная накидка, трость, монокль и прочее на усмотрение художника и режиссера. Так же условно и оформление: рояль или пианино, несколько кресел или стульев в чехлах, канделябр или пара подсвечников, столик.
Поэт (в его облике угадываются черты Пушкина)
Гусар (чем-то напоминает Дениса Давыдова)
Князь (в нем что-то от Вяземского)
Сановник
Дворянин
Журналист
Дама
2-я Дама
Восторженная дама
Барышня
Девушка
Студент
2-й студент
Зрители, которые тоже принимают участие в представлении.
/ «Я помню чудное мгновенье…» . Мелодия романса звучит в темноте зрительного зала… Обрывается и снова звучит, как позывные к началу представления. На сцене высвечиваются неподвижные, как восковые фигуры, склонившиеся в полупоклоне Ведущие. В последний раз звучит вступление к романсу Глинки на слова великого поэта, и где-то, в отделении, возникает и приближается «малиновый» перезвон колоколов. Фигуры Ведущих оживают./
Журналист: Москва. Сентябрь 1826 года!
/Залпы орудий./
Сановник: Император коронуется! Его величество Николай Первый!
Гусар: Гремят пушки с высот Кремля!
Сановник: Здесь вся царская фамилия, сенат, министры!
Гусар: А кругом на огромном пространстве, коленопреклоненная без киверов, огромная
масса гвардии!
Дворянин: Какое величественное зрелище, господа!
Сановник: Какое величественное зрелище! Торжествует Москва! Торжествует Россия!
Студент: Кровавая молитва! Кровь несчастных декабристов еще дымится!
2-й студент: Россия опоганена! Россия окровавлена! Нет! Москва не торжествует казнь и
каторгу декабристов!
Дама: Какое зрелище! Фейерверк!
Дворянин: Сто сорок тысяч ракет, сударыня!
Барышня: Смотрите! Как волшебно осветилась триумфальная арка! И на ней надпись:
«Успокоителю отечества»! Император коронуется!
Студент: Нет, барышня! Москва коронует ПОЭТА!
2-й студент: Пушкин в Москве!
2-я дама: Вот новость!
Дворянин: Невозможно-с!
Барышня: Он же в Михайловском!
Восторженная дама: Младой Дафнис, гоняясь за Доридой,
«Постой, — кричал, — прелестная!..»
Гусар: Постойте, постойте, сударыня! Александр Пушкин возвращен в Москву?
Сановник: Император простил ему прежние шалости?
Журналист: Передаю за верное, господа. Его величество сам вызвался быть цензором
блистательного пера Пушкина!
Восторженная дама: Шарман!
2-й студент: Царю нужен поэт!
Журналист: Император назвал Пушкина умнейшим человеком России.
Князь: (до сих пор он держался несколько в тени) Посмотрим, посмотрим! Сможет ли
наш… «бес арабский», спрятать свои уши под колпак юродивого? Торчат!
/Звучит Полонез из оперы «Евгений Онегин» Чайковского. Ведущие становятся в пары и в танце движутся на авансцену./
Сановник: Все тот же ль он иль усмирился?
Дама: Иль корчит так же чудака?
Восторженная дама: Скажите: чем он возвратился?
Барышня: Что нам представит он пока?
Дворянин: Чем нынче явится? Мельмотом,
Космополитом, патриотом.
2-я дама: Гарольдом, квакером, ханжой,
Князь: Иль маской щегольнет иной,
Гусар: Иль просто будет добрый малый,
Как вы, да я, да целый свет?
Журналист: Знаком он вам?
/Из кулисы или зрительного зала выбегает Поэт./
Поэт: И да, и нет!
(оборачиваясь в зал)
Ах, братцы! как я был доволен,
Когда церквей и колоколен,
Садов, чертогов полукруг
Открылся предо мною вдруг!
Как часто в горестной разлуке,
В моей блуждающей судьбе,
Москва, я думал о тебе!
Москва… как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось!
/Звонят колокола./
Студент: Звони, Москва! И гласи о нашем праве называться великим народом, потому что
среди этого народа родился Пушкин!
/Затемнение. Высвечивается автопортрет Пушкина ./
Поэт: (в луче света) Ах! ведает мой добрый гений,
Что предпочел бы я скорей
Бессмертию души моей
Бессмертие своих творений.
/И снова позывные «Я помню чудное мгновенье…». Из затемнения возникает полукруг кресел, зажженный канделябр, рояль… Остановка, напоминающая гостиную пушкинского времени. В креслах Ведущие./
Князь: Салон княгини Зинаиды Волконской. Сборное место всех отборных личностей
московского общества! Здесь принято…
Дама: «Смеясь высказывать истину»
2-я дама: Право же, это выражение композитора Чимарозы – герб салона «северной
Коринны».
Дворянин: И он начертан на фронтоне залы!
Студент: И кто здесь только не бывал из друзей Пушкина! Адам Моцкевич, Дельвиг,
Баратынский, Веневитьинов, Плетнев, Погодин, Нащокин, Денис Давыдов…
Девушка: Отчего же здесь нет Пушкина?
Дама: Разве?
/Походит к роялю. Звучит романс Рубенштейна на слова Пушкина «Ночь»/
Дама: Мой голос для тебя и ласковый и томный
Тревожит позднее молчанье ночи темной.
Близ ложа моего печальная свеча
Горит; мои стихи, сливаясь и журча.
Текут, ручьи любви, текут, полны тобою.
Во тьме твои глаза блистаю предо мною,
Мне улыбаются, и звуки слышу я:
Мой друг, мой нежный друг… люблю… твоя… твоя.
2-й студент: Когда Пушкин впервые появился в салоне княгини Волконской, княгиня,
прекрасная певица, встретила его пением прелестной элегии композитора
Геништа на слова поэта.
Погасло дневное светило;
На море синее вечерний пал туман.
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан.
Я вижу берег отдаленный,
Земли полуденной волшебные края;
С волненьем и тоской туда стремлюсь я,
Воспоминаньем упоенный…
И чувствую: в очах родились слезы вновь;
Душа кипит и замирает;
Мечта знакомая вокруг меня летает;
Я вспомнил прежних лет безумную любовь,
И все, чем я страдал, и все, что сердцу мило,
Желаний и надежд томительный обман…
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан.
2-я дама: Пушкин, родовой москвич!
Студент: (имитируя удар колокола) Бомм! (Изображая старичка-дьячка) «Мая 27. Во
дворе коллежского регистратора Ивана Васильевича Скворцова у жильца его
моэора Сергея Львовича Пушкина родился сын Александр. Крещен июня 8 дня.
Воспреемник граф Артемий Иванович Воронцов, кума мать означенного Сергия
Пушкина вдова Ольга Васильевна Пушкина.»
Князь: Страсть к поэзии появилась в нем с первыми понятиями: на восьмом году
возраста, умея уже читать и писать, он сочинял на французском языке маленькие
комедии и эпиграммы на своих учителей… Ребенок проводил бессонные ночи и
тайком в кабинете отца пожирал книгу одну за другой!
Девушка: Сестра его, Ольга Сергеевна, составляла всю публику его любимых
упражнений импровизировать маленькие комедии. Она произносила свой суд и
однажды как-то освистала его пьеску «Похититель».
Журналист: Представляю себе, как он обиделся!
Девушка: Совсем нет! И даже сам на себя тут же сочинил эпиграмму:
Скажи, за что мне «похититель»
Был встречен шиканьем партера?
Увы, за то, что сочинитель
Его похитил у Мольера.
Что-то в этом вроде, по-французски!
Гусар: Брат Пушкина, Левушка, клянется, что Пушкин был одарен памятью
необыкновенной и на одиннадцатом году уже знал наизусть всю французскую
литературу!
Князь: Ну, уж и всю!
Журналист: Видимо, ту, что была в библиотеке отца! А ее-то там было великое
множество!
2-й студент: Бедная русская литература. Все французят и французят, а где же ты, Русь-
матушка?
Дама: (накинув платок на плечи)
В вечерней тишине
Являлась ты веселою старушкой
И надо мной сидела в шушуне,
В больших очках и с резвою гремушкой
Ты, детскую качая колыбель,
Мой юный слух напевами пленила
И меж пелен оставила свирель,
Которую сама заворожила…
Гусар: Низкий поклон тебе, чудная няня, Арина Родионовна! Это твои сказки подарили
нам царя Салтана, Мертвую царевну и семь богатырей, прекрасную царевну
Лебедь…
Журналист: Сметливого Балду!
Студент: И отважного Стеньку Разина!
Князь: Да! Чуден «шепот старины болтливой»!
2-й студент: У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом;
Девушка: Идет направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит…
Помните, в Михайловском (тихо запела).
/Остальные присоединились к ней. Звучит романс Яковлева «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя…»/
Девушка: Наша ветхая лачужка
И печальна и темна,
Что же ты, моя старушка,
Приумолкла у окна?
Князь: Оставим пушкинское родовое Михайловское! Мы на Тверской! Извозчик!
Обратно в дом княгини Волконской!
Студент: … Вот уж по Тверской
Возок несется чрез ухабы.
Мелькают мимо будки, бабы,
Мальчишки, лавки, фонари.
Дворцы, сады, монастыри,
Бухарцы, сани, огороды,
Купцы, лачужки, мужики,
Бульвары, башни, казаки,
Аптеки, магазины моды,
Балконы, львы на воротах
И стаи галок на крестах!
Князь: Извозчик, стой! Мы опять в доме, где собираются профессора, писатели, поэты,
художники… В доме, где блестяще импровизировал Мицкевич, где устраивались
концерты, чтения, давались представления опер, была одна из лучших картинных
галерей того времени… А хозяйка… Нет! Пусть лучше скажет о ней сам Пушкин!
Поэт: (в луче света) Среди рассеянной Москвы
При толках виста и бостона,
При бальном лепете молвы
Ты любишь игры Аполлона,
Царица муз и красоты,
Рукою нежной держишь ты
Волшебный скипетр вдохновений.
И над задумчивым челом,
Двойным увенчанным венком,
И вьется и пылает гений.
Певица, пленного тобой,
Не отвергай смиренной дани,
Внемли с улыбкой голос мой,
Как мимоездом Каталани
Цыганке внемлет кочевой.
/Подает Даме рукопись./
Дама: Пушкин подарил Зинаиде Волконской своих «Цыган»!
/Звучит в записи песня Земфиры композитора Вильегорского «Старый муж, грозный муж…»/
Гусар: К чему? Вольнее птицы младость
Кто в силах удержать любовь?
Чредою всем дается радость.
Что было, то не будет вновь.
/Звучит «Песня молодого цыгана» из оперы Рахманинова «Алеко»./
Гусар: Взгляни: под отдаленным сводом
Гуляет вольная луна;
На всю природу мимоходом
Равно сиянье льет она.
Кто место в небе ей укажет,
Промолвя: там остановись!
Кто сердцу юной девы скажет:
Люби одно, не изменись?
Журналист: 26 декабря 1826 года в салоне состоялся вечер, который Зинаида Волконская
устроила в честь уезжавшей к мужу-декабристу на каторгу в Сибирь Марии
Николаевны Волконской.
Студент: Той самой очаровательной Марии Раевской, с семьей которой в 1820 году
изгнанник Пушкин путешествовал по Кавказу и Крыму?
2-й студент: Я помню море пред грозою:
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурной чередою
С любовью лечь к ее ногам!
Как я желал тогда с волнами
Коснуться милых ног устами!
Гусар: На этом вечере был Пушкин. Там он вновь встретился с Марией Волконской –
Раевской! Женой декабриста Волконского. Иная поэзия звучала в душе поэта.
Студент: Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье.
Поэт: (в луче света) Несчастью верная сестра,
Надежда в мрачном подземелье
Разбудит бодрость и веселье,
Придет желанная пора:
Любовь и дружество до вас
Дойдут сквозь мрачные затворы,
Как в ваши каторжные норы
Доходит мой свободный глас.
Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут – и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.
/Затемнение. Звон цепей все громче и громче… Резкий обрыв. Пауза. Тихо возникает вальс «Москва». Вновь зажигаются канделябры./
Князь: Друзья мои! А не слишком ли мы задержались с Александром Сергеевичем в
матушке-Москве?
Дама: Нынче день рождения поэта. А Пушкин родился в Москве.
Студент: А Царскосельский лицей, Петербург, южная ссылка, Михайловские рощи,
Болдино…
Поэт: (в луче света) Москва! Как я любил тебя!
Святая родина моя!
Гусар: И как хотите, братцы! А только в нашей матушке-Москве поэт был по-настоящему
счастлив! Да! Да!
Края Москвы, края родные,
Где на заре цветущих лет
Часы беспечности я тратил золотые,
Не зная горестей и бед…
Этот лощеный Петербург:
Здесь город чопорный, унылый,
Здесь речи – лед, сердца – гранит!
Кишинев, Одесса… Он пропадал там от тоски и безденежья!
Девушка: Но муза? Муза Пушкина была с ним!
Поэт: (в луче света) Я музу резвую привел
На шум пиров и буйных споров,
Грозы полуночных дозоров;
И к ним в безумные пиры
Она несла свои дары
И как вакханочка резвилась,
За чашей пела для гостей,
И молодежь минувших дней
За нею буйно волочилась,
А я гордился меж друзей
Подругой ветреной моей.
Журналист: Лицейское счастливое время! (В образе профессора) Пушкин! Чему равен
икс?
Поэт: Нулю!
Журналист: У вас, Пушкин, в моем классе все кончается нулем!
/Смех./
Садитесь на свое место и пишите стихи!
Поэт: Но я отстал от их союза
И вдаль бежал… Она за мной.
Как часто ласковая муза
Мне услаждала путь немой
Волшебством тайного рассказа!
/Звучит романс Асафьева «Бахчисарайскому фонтану»/
Поэт: Фонтан любви, фонтан живой!
Принес я в дар тебе две розы.
Люблю немолчный говор твой
И поэтические слезы.
Чью тень, о други, видел я?
Скажите мне: чей образ нежный
Тогда преследовал меня
Неотразимый, неизбежный?
/Звучит продолжение романса./
Поэт: Твоя серебряная пыль
Меня кропит росою хладной:
Ах, лейся, ключ отрадный!
Журчи, журчи свою мне быль…
/Пауза. Опять, как позывные, звучат вступительные аккорды романса «Я помню чудное мгновенье…»/
Поэт: Вдруг изменилось все кругом,
И вот она в саду моем
Явилась барышней уездной,
С печальной думою в очах,
С французской книжкою в руках…
Студент: Онегин чудо! «Я так люблю Татьяну милую мою…»
Девушка: Я к вам пишу – чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.
/Девушка садится к столику, на котором горит свеча. Пишет письмо… Звучит в записи ария Татьяны из оперы «Евгений Онегин» Чайковского. Поэт подходит к девушке-Татьяне и, склонившись через ее плечо, читает./
Поэт: Письмо Татьяны предо мною.
Его я свято берегу,
Читаю с тайною тоскою
И начитаться не могу.
/Звучит ария. Пауза./
Поэт: И нынче музу я впервые
На светский раунт привожу;
На прелести ее степные
С ревнивой робостью гляжу…
Дама: Пушкина можно встретить повсюду в Москве! В Большом театре, на гулянье в
Новинском, на Тверском бульваре…
Девушка: У сестер Ушаковых и у Римской-Корсаковой…
Гусар: На балах и именинах!
Сановник: Он ведет весьма рассеянную жизнь! Встает поздно, возвращается под утро!
Дворянин: Кутит у цыган!
2-я дама: Как он вам показался?
Сановник: Приветливый и ничего не обещающий снаружи человек! Представьте, он
долго вел беседу с одной дамой на балу, когда же я его спросил: умна ли
показалась ему дама, он ответил: «не знаю, я с ней говорил по-французски»!
Дама: Мораль!
Журналист: Он стократ занимательнее в мужском обществе, нежели в женском, в
котором, дробясь беспрестанно на мелочь, он только тогда делается для них
понятным! О. простите, сударыня!
Девушка: Отчего же! Эти «мелочи» вся Москва знает наизусть!
Студент: У ночи много звезд прелестных,
Красавиц много на Москве,
Но ярче всех подруг небесных
Луна в воздушной синеве.
Но та, которую не смею
Тревожить лирою моею,
Как величавая луна
Средь жен и дев блестит одна.
2-й студент: С какою гордостью небесной
Земли касается она!
Как негой грудь ее полна!
Как томен взор ее чудесный!
Девушка: Стих Пушкина можно сравнить с красотой человеческих глаз, оживленных
чувством и мыслию!
Журналист: А вы видели глаза Пушкина?
Девушка: О, да! Голубые, голубые, необыкновенной привлекательности. Глаза, в
которых отражается вся бездна чувств, переживаемых душою поэта.
На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой… Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит – оттого,
Что не любить оно не может.
Князь: Но позвольте! К кому обращены эти стихи?
Студент: Надобно узнать у самого Пушкина!
Сановник: И Пушкин нам наскучил,
И Пушкин надоел,
И стих его не звучен,
И Гений охладел.
Журналист: Да-с! Для гения недостаточно смастерить «Евгения».
Ну как рассеять горе Тани?
Ну как: посадят деву в сани
И повезут из милых мест
«В Москву на ярмарку невест».
Мать плачется, скучает дочка.
Конец седьмой главе – и точка.
Поэт: (в луче света) И среди этих-то орангутангов я принужден жить в самое интересное
время нашего века.
Сановник: (смакуя) «Конец седьмой главе – и точка»!
Студент: А вы… шестую-то хоть читали?
Сановник: А что там интересного? О светском обществе?
Студент: … В мертвящем упоенье света,
Среди бездушных гордецов,
Среди блистательных глупцов,
Среди лукавых, малодушных,
Шальных, балованных детей,
Злодеев и смешных и скучных,
Тупых, привязчивых судей,
Среди кокеток богомольных,
Среди холопьев добровольных,
Среди вседневных, модных сцен,
Учтивых, ласковых измен,
Среди холодных приговоров
Жестокосердной суеты,
Среди досадной пустоты
Расчетов душ и разговоров,
В сем омуте, где с вами я
Купаюсь, милые друзья.
Поэт: (в луче света) Но грустно думать, что напрасно
Была нам молодость дана,
Что изменяли ей всечастно,
Что обманула нас она;
Что наши лучшие желанья,
Что наши свежие мечтанья
истлели быстрой чередой,
Как листья осенью гнилой.
Журналист: Александр Сергеевич! Наш поэт! Наша слава!
Сановник: Александр Сергеевич, вы ведете весьма рассеянную жизнь, — видно, туго
набит ваш бумажник?
Поэт: Я богаче вас – вам иной раз приходится проживаться и ждать денег из деревень, а у
меня доход постоянный с тридцати шести букв русской азбуки!
Дама: Прочтите что-нибудь новенького!
Журналист: Стихов, стихов!
Князь: Нулина! Графа!
Сановник: О, нет! В вашей поэме его сиятельство является в халате. Неужели нельзя
графа одеть поприличнее!
2-я дама: Молодой человек ночью осмелился войти в спальню молодой женщины и
получил от нее пощечину!
Дворянин: Говорят, вы читаете всей Москве «Бориса Годунова».
Сановник: На «Годунова» надобно разрешение! Лучше: «Вчера мне Маша приказала:
спасибо в прозе написать…»
2-я дама: Младой Дафнис, гоняясь за Доридой!..
Дама: Стихов! Стихов!
Поэт: (в луче света) Подите прочь – какое дело
Поэту мирному до вас!
В разврате каменейте смело:
Не оживит вас лиры глас!
Душе противны вы, как гробы.
Для вашей глупости и злобы
Имели вы до сей поры
Бичи, темницы, топоры…
(Обняв Гусара и Студента) В другой раз не будут приставать!
2-я дама: Какие у него темные, желчные глаза.
Девушка: Неправда!
Сановник: Он дурен и мал ростом!
Девушка: Он необыкновенно хорош. У него прекрасная голова с кудрявыми волосами.
Матовое лицо с русыми бакенами!
Дворянин: Его лицо выражает угрюмость!
Сановник: Ужасно холоден и церемонен.
Журналист: Замкнут и невесел!
2-й студент: Он не умеет скрывать своих чувств! Улыбка на его лице не угасает!
Восторженная дама: Пришел Пушкин, и все пошло вверх дном, смех, шутки… Ему
свойственен звонкий смех, соединенный с беспрерывной речью!
Князь: Ничто не может сравниться с блеском, остротой и увлекательностью его речи!
Дворянин: Он не очень-то словоохотлив! О поэзии и литературе он говорить вообще не
любит!
2-й студент: Пушкин блестяще красноречив!
Девушка: Любимейшие его разговоры о литературе!
Дама: Он не очень-то усидчив…
Князь: Труд для него святыня.
Сановник: Но позвольте, я знаю за верное!
Дворянин: А мне сказывали!
Журналист: Я имею честь быть лично знакомым с господином Булгариным! Сказывали,
что предок господина Пушкина, арап, был куплен шкипером за бутылку
рома!
Студент: Сей шкипер был великий царь Петр! А Ганнибал стал «царю наперсник, а не
раб»!
Дама: Выражение думы на его лице так увлекательно, что невольно хотелось бы
спросить: что с тобой? Какая грусть мрачит твою душу?
Поэт: Себя, как в зеркале, я вижу,
Но это зеркало мне льстит!
2-й студент: И все же… Медленная лета не поглотит Александра Пушкина! Так каким же
был Александр Пушкин, господа современники? Каков его истинный
портрет: выражение глаз, улыбка, смех, очерки лица… Каков он был в гневе
и в радости? Влюбленный Пушкин и когда ненависть мрачила черты его
лица… Вы встречали его в обществе, принимали в домашней обстановке,
раскланивались на улице и вступали в дружескую беседу, слушали чтение
поэта в литературном салоне, узнавали на почтовых станциях и проводили
долгие часы в спорах о литературе, жизни… Друзья, враги, просто знакомые,
добрые и равнодушные к судьбе поэта, точно улавливающие малейшую
черточку или в раздражении видевшие лишь то, что хотели увидеть. «Друзья
души» и недруги!
Князь: Жизнь Александра Сергеевича будут изучать год за годом!
Девушка: Но можно идти иным путем. Вспоминая…
/Затемнение. Звучит мелодия романса «Я помню чудное мгновенье…»/
Поэт: (в луче света) Не множеством картин старинных мастеров
Украсить я всегда желал свою обитель,
Чтоб суеверно им дивился посетитель,
Внимая важному сужденью знатоков.
В простом углу моем, средь медленных трудов,
Одной картины я желал быть вечно зритель,
Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков,
Пречистая и наш божественный спаситель –
Она с величием, он с разумом в очах –
Взирали кроткие во славе и в лучах
Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.
Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.
Журналист: Пушкин женится!
Сановник: Пушкин очарован и «огончарован»!
/Звучит музыка бала./
Восторженная дама: Наталье Николаевне Гончаровой только минуло шестнадцать лет,
когда они впервые встретились с Пушкиным на балу в Москве. В
белом воздушном платье, с золотым обручем на голове, она в этот
замечательный вечер поражала всех классической царственной
красотой. Александр Сергеевич не мог оторвать от нее глаз. Слава
его уже тогда прогремела на всю Россию. Он всюду являлся
желанным гостем; толпы ценителей и восторженных поклонниц
окружали его, ловя всякое слово, драгоценно сохраняя его в памяти.
Наталья Николаевна была скромна до болезненности; при первом
знакомстве их его знаменитость, властность, присущие гению, — не
то что сконфузили, а как-то придавили ее. Она стыдливо отвечала
на восторженные фразы, но эта врожденная скромность только
возвысила ее в глазах поэта.
Поэт: Когда в объятия мои
Твой стройный стан я заключаю
И речи нежные любви
Тебе с восторгом расточаю,
Безмолвна, от стесненных рук
Освобождая стан свой гибкий,
Ты отвечаешь, милый друг,
Мне недоверчивой улыбкой;
Прилежно в памяти храня
Измен печальные преданья,
Ты без участья и вниманья
Уныло слушаешь меня…
Гусар: Вот и исполнилась его милая пословица: «Москва славится невестами, как Вязьма
пряниками»!
Журналист: Пушкин, влюбившись в Гончарову, просил графа Толстого, старинного их
знакомого, чтобы он съездил к ним и испросил позволения привести
Пушкина. На первых порах Пушкин был очень застенчив, тем более что вся
семья обращала на него большое внимание.
Сановник: Пушкину позволили ездить, но отозвались, что надо подождать и посмотреть,
что дочь еще слишком молода и прочее…
/На сцене образуется уголок гостиной. В креслах Дама и Девушка./
Дама: (читает письмо) На коленях, проливая слезы благодарности, должен был бы я
писать вам теперь, после того как граф Толстой передал мне ваш ответ: этот ответ
не отказ, вы позволяете мне надеяться. Не обвиняйте меня в неблагодарности, если
я все еще ропщу, если к чувству счастья примешивается еще печаль и горечь; мне
понятна осторожность и нежная заботливость матери! – Но извините нетерпение
сердца больного, которому недоступно счастье. Я сейчас уезжаю и в глубине
своей души увожу образ небесного существа, обязанного вам жизнью… Что это?
Уезжает! Куда? Зачем?
Сановник: Он удрал без разрешения на Кавказ в действующую армию Паскевича!
Студент: Желаю славы я, чтоб именем моим
Твой слух был поражен всечасно, чтоб ты мною
Окружена была, чтоб громкою молвою
Все, все вокруг тебя звучало обо мне,
Чтоб, гласу верному внимая в тишине,
Ты помнила мои последние моленья
В саду, во тьме ночной, в минуту разлученья.
Журналист: Умерьте страсть, юноша!
Поэт: (в луче света) Когда я увидел ее в первый раз, красоту ее едва начинали замечать в
свете. Я полюбил ее, голова у меня закружилась.
Дама: (продолжает читать письмо) Я сделал предложение, ваш ответ при всей его
неопределенности на мгновение свел меня с ума; в ту же ночь я уехал в армию. Вы
спросите меня – зачем? Клянусь вам, не знаю, но какая-то непроизвольная тоска
гнала меня из Москвы; я бы не мог там вынести ни вашего, ни ее присутствия. Я к
вам писал; надеялся, ждал ответа – он не приходил. Заблуждения моей ранней
молодости представились моему воображению; они были слишком тяжки и сами
по себе…
Девушка:… а клевета их еще усилила…
Дама: Молва о них, к несчастью, широко распространилась. Вы могли ей поверить. Я не
смел жаловаться на это, но приходил в отчаянье.
Гусар: (поет романс Спадавеккиа)
Мне вас не жаль, года весны моей,
Протекшие в мечтах любви напрасной;
Мне вас не жаль, о таинства ночей,
Воспетые цевницей сладострастной,
Мне вас не жаль, неверные друзья,
Венки пиров и чаши круговые,
Мне вас не жаль, изменницы младые,
задумчивый, забав чуждаюсь я.
Но где же вы, минуты умиленья,
Младых надежд, сердечной тишины,
Где прежний жар и слезы вдохновенья?
Придите вновь, года моей весны.
Поэт: ( в луче света) Сколько мук ожидало меня по возвращении! Ваше молчанье, ваша
холодность и то безразличие, с которым приняла меня м-ль Натали… У меня не
хватило мужества объясниться, — я уехал в Петербург в полном отчаянии. Я
чувствую, что сыграл очень смешную роль, первый раз в жизни я был робок, а
робость в человеке моих лет не может понравиться молодой девушке в возрасте
вашей дочери. Один из моих друзей едет в Москву, привозит мне оттуда одно
благосклонное слово, которое возвращает меня к жизни, — а теперь, когда
несколько милостивых слов, с которыми вы соблаговолили обратиться ко мне,
должны были бы исполнить меня радостью, я чувствую себя более несчастным,
чем когда-либо. Постараюсь объясниться. Только привычка и длительная близость
могли бы помочь мне заслужить расположение вашей дочери; я могу надеяться
возбудить со временем ее привязанность, но ничем не могу ей понравиться; если
она согласится отдать мне свою руку, я увижу в этом лишь доказательство
спокойного безразличия ее сердца. Но будучи всегда окружена восхищением,
поклонением, соблазнами, надолго ли сохранит она это спокойствие? Ей станут
говорить, что лишь несчастная судьба помешала ей заключить другой , более
равный, более блестящий, более достойный ее союз. Не возникнут ли у нее
осложнения? Не будет ли она тогда смотреть на меня, как на коварного
похитителя? Не почувствует ли она ко мне отвращения? Бог мне свидетель, что я
готов умереть за нее; но умереть для того, чтобы оставить ее блестящей вдовой,
волной на другой день выбрать себе нового мужа, — эта мысль для меня – ад.
Гусар: Прощай, беспечная независимость! Он никогда не хлопотал о счастии, мог
обойтись без него – теперь ему нужно его на двоих: где взять?
Сановник: Государь одобрил выбор Пушкина.
Князь: Жену в новы саночки – молодца на запяточки!
Поэт: (в луче света) Безумных лет угасшее веселье
Мне тяжело, как смутное похмелье.
Но, как вино – печаль минувших дней
В моей душе чем старее, тем сильней.
Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе
Грядущего волнуемое море.
Но не хочу, о други, умирать;
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать;
И ведаю, мне будут наслажденья
Меж горестей, забот и треволненья:
Порой опять гармонией упьюсь,
Над вымыслом слезами обольюсь,
И может быть – на мой закат печальный
Блеснет любовь улыбкою прощальной.
Молодость моя прошла шумно и бесплодно. Счастья мне не было. Счастье
можно найти лишь на проторенных дорогах. Мне за 30 лет. В тридцать лет люди
обыкновенно женятся – я поступаю как люди и, вероятно, не буду в том
раскаиваться…
Журналист: Но до венчания еще ох как далеко! Будут и ссоры с будущей тещей, и
сомнения, и всяческие поводы к расстройству свадьбы!
Князь: Будет и Болдинская осень!
Девушка: (читает письмо) Моя дорогая, моя милая Наталья Николаевна, — я у ваших ног,
чтобы благодарить и просить вас о прощении за беспокойство, которое я вам
причинил. Ваше письмо прелестно и вполне меня успокоило. Наша свадьба,
по-видимому, все убегает от меня, и эта чума, с ее карантинами, — разве это не
самая дрянная штука, какую только могла придумать судьба? Мой ангел,
только одна ваша любовь препятствует мне повеситься на воротах моего
печального замка… Сохраните мне эту любовь, и верьте, что в этом все мое
счастье…
Гусар: (поет под гитару романс Бахметьева «Дорожные жалобы»)
Долго ль мне гулять на свете
То в коляске, то верхом,
То в кибитке, то в карете,
То в телеге, то пешком?
Не в наследственной берлоге,
Не средь отческих могил,
На большой мне, знать, дороге
Умереть господь сулил.
На каменьях по копытом,
На горе под колесом,
Иль во рву, водой размытом,
Под разобранным мостом.
Иль чума меня подцепит,
Иль мороз окостенит,
Иль мне в лоб шлагбаум влепит
Непроворный инвалид.
/Поэт подошел к Гусару. Поют оба./
То ли дело быть на месте,
По Мясницкой разъезжать,
О деревне, о невесте
На досуге помышлять!
То ли дело рюмка рома,
Ночью сон, поутру чай;
То ли дело, братцы, дома!..
Ну, пошел же, погоняй!..
Гусар: Вот и прорвался Александр Сергеевич сквозь чумные карантины в матушку-
Москву! Два раза выезжал из Болдина! Возвращался! И вот прорвался!
Князь: Сколько он написал в Болдине за сентябрь – октябрь, уму непостижимо!
Студент: «Станционный смотритель», «Барышня-крестьянка», Восьмая глава «Онегина»,
«Сказка о попе и его работнике Балде», «Гробовщик», «Домик в Коломне»,
«Выстрел», «Путешествие Онегина», «Метель», «Скупой рыцарь», «Моцарт и
Сальери»…
2-й студент: В ноябре окончены «История села Горюхина», «Каменный гость», «Пир во
время чумы»!
Журналист: И это не считая мелких стихотворений!
Девушка: Вот дар Пушкина России!
Гусар: Ко дню венчания.
Князь: Пора, мой друг, пора» покоя сердце просит –
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем
Предполагаем жить… И глядь – как раз – умрем.
На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно завидная мечтается мне доля –
Давно усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальнюю трудов и чистых нег.
Поэт: Эй, смотри: хандра хуже холеры, одна убивает только тело, другая убивает душу.
Дельвиг умер, Молчанов умер; погоди, умрет и Жуковский, умрем и мы. Но жизнь
все еще богата; мы встретим еще новых знакомцев, новые созреют нам друзья…
мы будем старые хрычи, жены наши – старые хрычовки, а детки будут славные,
молодые, веселые ребята; а мальчики станут повесничать, а девчонки
сентиментальничать; а нам то и любо. Вздор, душа моя, не хандри, были бы мы
живы, будем когда-нибудь и веселы.
Дворянин: 18 февраля 1831 года в церкви Большого Вознесения, что в Москве у
Никитинских ворот, венчались Александр Сергеевич Пушкин и Наталья
Николаевна Гончарова. Она прелестна, и они как два голубка…
Сановник: Государь весьма доволен выбором Пушкина!
Дама: Они обмениваются кольцами.
2-я дама: У Пушкина упало кольцо!
Князь: У Пушкина погасла свеча!
Поэт: Недобрые предвещания.
/Ликующий перезвон колоколов./
Поэт: Я женат и счастлив: одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не изменилось –
лучшего не дождусь.
/Хорал. Ведущие выходят на авансцену./
1-й: Много лет тому назад на святой московской земле родился великий Пушкин. Мы
только слегка коснулись его жизни – его поэзии.
Девушка: Послушайте!
/Звучит в записи в исполнении Шаляпина «Пророк», музыка Римского-Корсакова.
Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей.
Пауза. К портрету Пушкина Ведущие возлагают цветы./
Студент: Тебя ж, как первую любовь,
России сердце не забудет!..
(Ф,Тютчев)
2-й: … Я стою, как пред причастьем,
И говорю в ответ тебе:
Я умер бы от счастья,
Сподобленный такой судьбе.
(С.Есенин)
Гусар: Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
Девушка: Пушкин – солнце нашей поэзии!
(А.Одоевский)
1-й: Пушкин – наше все.
(А.Григорьев)
3-й: Благословен и день и час,
Когда с теплом родного крова
Впервые к каждому из нас
Приходит пушкинское слово.
(Г. Гоц)
/Звучит мелодия «Я помню чудное мгновенье…» Из зала поднимается на сцену Зритель. Он читает стихи Пушкина; за ним Другой, Третья. Кто-то спел романс, прочитал стихотворение или эссе, посвященное великому поэту… Звучит музыкальный отрывок, исполненный одним из зрителей на рояле, гитаре, народная и цыганская песня…
В финале вечера вновь звучит мелодия «Я помню чудное мгновенье…»/
Ведущий: Живут в нас пушкинские строки, слышится чудная музыка стихов, и каждый
раз, когда мы раскрываем пушкинские страницы, творится заново чудо
рождения поэзии.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.
